– Жуть какая, – сказала Мудрослава, поежившись.

– Это не самая большая жуть, которую мне довелось видеть, – Летиция пожала плечами. – Бывает много хуже. Проще. Страшнее. Но… я не испытываю страха. Или вот не чувствую, как они умирали. Это в стороне. Это принадлежит им. Со мною лишь памятью делятся. Когда хотят.

– А могут и не хотеть?

– Могут. Один раз. Женщина… её убил сын. А она скрывала. Но его потом все одно нашли.

Стало опять тихо‑тихо.

– Я… я помогала им. И остальным тоже. Что в этом плохого? – Летиция коснулась сухих губ.

– Ничего.

– Тогда почему со мной так… почему…

Она заставила себя сделать вдох. Кто ответит на этот вопрос? Уж точно не виросска. Да и ответ Летиция знает. Дело не в ней.

Дело не в даре даже.

Дело в том, что ладхемская принцесса просто не может заниматься чем‑то подобным.

– Ладно. Не важно. Я хочу… я хочу свой дар! – выдохнула Летиция и решительно коснулась бледного запястья. – Я просто хочу свой дар! Чтобы он вернулся. Чтобы… чтобы снова помогать им. Понимаете?

Молчат.

– У живых есть выбор. И возможности. И… и многое иное. А мертвые? У них ничего не осталось. А со мной отобрали и право на справедливость.

– Ты справишься, – сказала рыжая серьезно. Очень серьезно.

А Летиция поверила.

Конечно, справится. И со страхом тоже. Ладно, некромантия, но уж слабости ладхемская принцесса точно не может себе позволить.

И она закрыла глаза.

Привычно выдохнула. Вдохнула, втягивая такой странный аромат мертвого тела. Остальным он казался неприятным, но Летиция каждый раз ощущала его иным. И сейчас в этом запахе пробивались сладковатые ноты мускатного винограда.

Пальцы скользнули по коже.

Выше.

Коснуться груди, где бились сердце. Сердце тоже хранит память.

Шеи.

Лица.

Висков. Неспеша. Выводя одну за другой линии. Какие? Летиция не знала. Но видела. И получалось, что мертвое тело оплетала тончайшая сеть.

Вот так.

А теперь наклониться. Низко‑низко. И сказать:

– Я слушаю тебя.

Плач.

Они не всегда плачут, но часто. И это не звук. Это… как будто внутри что‑то сердце скребет. Потом шепоток. Быстрый‑быстрый. Сперва Летиция прислушивалась, силясь разобрать слова, но потом бросила.

– Покажи, – просит она, раз уж получилось дозваться. – Просто покажи мне, как ты умерла.

И глаза застит туман.

Он густой, темный. И вокруг тоже темно.

Нет.

Уже нет.

Она видит пол. Каменный. Стены. Коридор. Он кажется знакомым. Впрочем, в Замке все коридоры похожи друг на друга.

Блеклый свет от камня на ладони.

Сердце бешено стучит. Страшно. Ей, это девочке, которая и пожить толком не успела, очень страшно. Но она заставляет переступить себя через страх. Её ведь ждут! И нельзя опаздывать. Нельзя.

Это её шанс! О, сколько она о таком мечтала!

А все только смеялись, мол, глупости какие. Благородные не женятся на служанках. Даже хорошеньких. Зато они щедры к умелой и понимающей девушке. А щедрости их хватит, при толике сноровки, чтобы собрать приданое.

С приданым же, особенно хорошим, мужа найти несложно.

Пусть и не из числа благородных.

И ведь она почти поверила… почти…

Она остановилась. Сердце стучало так громко. И идти дальше… надо… случайная встреча. Пара слов. Глаза эти, невероятной синевы, в которые она ухнула и сразу подумала, что, если даже он не женится, она согласится и так…

И подарков требовать не станет.

И…

– Ты здесь? – собственный голос прозвучал тихо.

Но её услышали.

– Здесь.

– Я…

– Я тебя ждал.

– Я пришла.

А он… он сам нашел её во второй раз. И задержал. Удержал её руку в своих пальцах. И потом поцеловал. Спросил имя.

– Устала? – сколько заботы в его голосе. И страх отступает.

– Немного.

– Капризная? Принцессы все такие… ничего… скоро мы уедем. Я заберу тебя в свой дом. Сделаю хозяйкой. И уже сама будешь горничными командовать.

Её обняли. И от того стало тепло.

Невероятно тепло.

– Не обманешь? – и все‑таки очнулся в душе червячок сомнений.

– Душой клянусь. Я однолюб. И отец мой был таким. И дед. И раз уж вышло встретить ту, что богами суждена, то в жизни её не отпущу.

Его рука коснулась шеи.

– Возьми, – а ей протянули колечко. На ладони. Тонкий золотой ободок и… и камень удивительной синевы. Стоило коснуться, и камень вспыхнул.

Погас.

Снова вспыхнул.

Это завораживало. Завораживало настолько, что, когда рука легла на шею, девушка не шелохнулась. И когда пальцы эту шею сдавили.

Тонкие пальцы.

Очень тонкие. Женские…

Глава 36О пещерах и родовых усыпальницах

«А след помнить, что седьмая дочь седьмой дочери всенепременно обретет ведьмовские силы, как и седьмой сын седьмого сына. И потому отдай дитя храму, дабы он силою молитвы и благости сохранил душу невинную, уберег ея от искушений»

Наставления о благодати, писанные жрецом Висавием во просвещение народа.

Мы спускались.

Ричард.

И я за его спиной.

За мной – пара легионеров, которые двигались совершенно бесшумно. Да и вовсе старались держаться в стороне, хотя и не сказать, чтобы далеко. Когда еще там, наверху, эта пара пристроилась за нами, я посмотрела на Ричарда. А он пожал плечами и сказал:

– Так мне будет спокойнее.

Ему.

Не мне.

С другой стороны… сегодня оно в парке шмыгает, завтра в замке. А я, хоть и демоницей притворяюсь, женщина обыкновенная. Хрупкая. С нервами. Вот и охрана лишнею не будет.

Там.

А здесь… здесь мы спускались. Сперва на первый этаж, на котором нашелся узенький коридор. А закончился он мрачного вида дверью. За нею уже и лестница обнаружилась. Вот такая… такая сразу внушающая мысли о вечном.

Ну вот по ней и спускались, стало быть.

Глубже.

Ниже.

Каменная кладка становилась более грубой. Потом и вовсе кладка исчезла, остался лишь камень, темно‑серый с красными жилками, будто сосудами кровеносными прорезанный. Ступени кривоватые, и я поневоле останавливаюсь.

Впереди темнота.

А светящиеся камни, что медленно разгорались, помогали слабо. В какой‑то момент я словно потерялась где‑то, хотя, конечно, лестница одна и как тут потеряешься.

Но…

Стало жутко. До дрожи. И спина зачесалась, готовая выпустить алые крылья. Я заставила себя сделать глубокий вдох. Успокоиться. Надо просто успокоиться. Это… это лишь подземелье. Замковое. Замок ведь огромный, следовательно, и подземелье должно быть таким. Нормально ведь огромному замку и подземелья иметь соответствующие.

Ричард подал руку.

И подвинулся.

– Это место всегда угнетало, – сказал он тихо. Но темнота услышала и отозвалась протяжным вздохом. – Я поэтому и предпочитаю другой путь.

– А есть?

Мои пальцы дрожали. И хвост дрожал.

– Есть. С той стороны замка. Дорога проложена. Скалы.

Так какого лешего мы тут страдаем в зловещих потемках? Я поглядела на Ричарда, пытаясь взглядом донести всю глубину моего негодования, но он лишь усмехнулся.

– С ней тоже не все так просто. Она заклята. И ты по ней не пройдешь.

Вот ведь… печаль печальная.

– Уже недалеко.

Сказал и не соврал. И вправду недалеко было. Лестница сделала еще один ленивый поворот и мы оказались перед кружевной решеткой. Стоило Ричарду коснуться её, и по обе стороны решетки вспыхнул свет. Да и там, дальше, камни разгорались. А решетка отворилась, причем совершенно беззвучно.

– Здесь останетесь, – сказал Ричард легионерам. И те сделали шаг назад.

А он отступил, пропуская меня.

– Та дорога… не знаю, кто её создал, но случилось это очень давно. Задолго до катастрофы. Её и нашли‑то случайно. Мой предок… один из. Уже и не помню, кто именно. Далеко не все оставляли записи.