– А у вас клопы водятся? – поинтересовался Яр.

– Чего у нас только не водится… и клопы, и фрейлины. Даже два хироманта есть.

Мудрослава затрясла головой. Вот не хватало еще клопов обсуждать. С хиромантами. Надо… надо сосредоточиться. Если не на драконе, то на круге.

Но уж точно не на том, как мягко облегают ткани ладхемок. И… и выглядят те, конечно, не голыми, но и не сказать, чтобы очень уж одетыми. И главное, братец‑то косится.

На старшую.

Хорошо бы…

Нет, потом. А то и вправду… клопы, хироманты и одна государева невеста.

– Круг, – повторила Мудрослава более настойчиво. – Мы должны собрать круг. И отпустить духов. Так?

Дух радостно кивнул.

– Хорошо… а потом что?

– Открыть врата и изгнать демона! Можно, сначала демона, а потом духов. Сила его держит нас на краю, а если демон уйдет, то и мы получим свободу.

И наверное, это будет хорошо.

Для духов.

Откуда‑то издалека донесся протяжный вопль.

Яр выглянул в окно.

– Что за…

– Дракон, – Мудрослава потерла щеку, почему‑то не отпускала мысль о клопах, которые заводятся на раз, а поди‑ка попробуй выведи. – Я с ним… он тут… в общем, где‑то теперь тут. В городе, стало быть. Но он хороший! Она! И не тронет.

Почему‑то показалось, что не поверили.

– Круг! – рявкнула она, и задумавшиеся было ладхемки вздрогнули, братец подскочил, а вот островитянка только головой покачала, то ли с укоризной, то ли наоборот, одобрительно. – Что нужно для него?

– Вы!

– Еще что?

Потому как сомнительно, что их одних хватит.

Жаль, что степнячки нет… хотя, конечно, тоже странно. Они есть. Тут. В городе. А её нет. И подозрительно. Может… может, с самого начала её не было? А была чернокнижница.

Или нет. Чернокнижник, точнее чернокнижница, хотя кто их там разберет, если они облик легко меняют, главное, что был он в Вироссе. Или была. Дурила голову Яру, опутывала чарами Думу и Древояра. А чтоб одновременно в Вироссе и в степях?

Нет, это как‑то чересчур.

Как и два чернокнижника сразу.

– Славка…

– Тихо, – цыкнула Мудрослава на брата. – Я думаю. Круг… итак, нас тут… сколько должно быть, ты не знаешь. Но сколько бы ни было, круг все равно состоится. Однако, чем больше… даров, тем он полнее. А что за дары быть должны…

– Известно о некоторых, – поспешил выступить дух.

За окном окончательно рассвело, и нежить, какой бы жирною ни была, наверняка попряталась. Почему‑то сама мысль о том, что придется есть нежить, не внушала более отвращения. Скорее уж наоборот, энтузиазм вызывала.

Должно быть, чувство голода виновато, то, которое поселилось в Мудрославе.

Или дракон.

Дракон нежить ел и жив остался.

– Дело в том… понимаете, что дары сии суть выше человеческого разумения, а потому доподлинно не известно, сколько их существовало изначально. Так, те, кого именовали Повелителями разума, встречались разное силы. И если одни могли повелевать любым живым существом, то сил других хватало на куда меньшее. Да и сама эта… взять драконов, – дух явно оживился. – Мой прапрапрадед писал, что драконы в великом множестве населяли горные отроги. И поселились там во соглашение с Повелителем разума, коий и привел их в незапамятные времена.

– Откуда? – не удержался Яр.

– Кто ж знает… главное, что пока был силен род Урхат, драконы блюли договор. Дед пишет, что Урхат могли и оседлать их. Но после род ослаб… дед полагает отчасти потому, что дар их слабел, и Урхат побоялись утратить былое могущество. А чтобы сохранить силу, смешали кровь с кровью демонов. Силу они обрели, но дар утратили.

А вот у Мудрославы он был.

– Иногда тот вроде бы как появлялся… мой старый знакомый, младший из сыновей рода, имел способность влиять на животных. Он мог вызвать ужас у лошадей. А его брат созывал птиц. Это тоже дар, но слабый, грани его. Мне мнится, что дары сии были подобны драгоценным камням. Разбиваешь их, и мелкие суть часть большого, но слабая. Мелкие малы.

– А крупные – крупны… – подытожил Яр. – Чего? Я ведь тоже логику учил. Как‑то. Однажды. На ночь глядя.

– О каких дарах тебе известно? Точнее, какие есть у нас? – Мудрослава с укоризной глянула на брата. Вот не может он промолчать.

А Летиция зачем‑то взяла его за руку.

Как маленького.

Но… неплохой вариант, если подумать. На будущее. Представив, что у них все же есть какое‑то иное будущее, кроме того, в котором все умрут.

Глава 27. В которой снова появляется зеркало, а еще инструкция по спасению мира

«И явится пред тобой демон. Обличьем своим он будет ужасен или же, напротив, прекрасен безмерно, но красота сия будет разум туманить, а потому след помнить, что демоны многолики и коварны. Станет он говорить. Сперва будет гневаться и грозиться многими карами. Но круг удержит его. Тогда переменится демон, сделается тих и покорен. Заведет он речь прельстивую, обещая исполнить все‑то, что только пожелаешь».

«Введение в демонологию», книга, писанная известным чернокнижником Новеусом Отверженным, и сохраненная Храмом во назидание потомкам.  

Я открыла глаза.

Я все‑таки взяла и открыла глаза. То есть, сперва открыла, а потом вот сразу вспомнила все. Пылевых монстров, огонь.

Взрыв, мать его.

А в том, что я спровоцировала взрыв, сомнений нет. Это что‑то там… замкнутое пространство и много‑много горючей пыли.

И… я жива?

Определенно.

– Жива! – всхлипнул кто‑то, и я окончательно убедилась, что мне не мерещится. Я бы даже, может, повернулась, поглядеть, кто там так по мне убивается, но тело было кисельным, голова словно ватой набита, а в ней одна‑единственная мысль треплется, что после такого взрыва выжить невозможно.

Человеку.

– Ты… ты меня видишь? – перед глазами возникло слегка размытое пятно. Я моргнула, и пятно превратилось в круг.

Круг слегка отдалился.

Приблизился.

И обрел‑таки резкость.

Надо же какое страшное все‑таки лицо. Желтое, даже скорее коричневое. И глаз почти нет. И нос… нет, это не лицо. Это все‑таки у меня со зрением что‑то.

– В‑в‑шу, – просипела я. И пошевелила ногами. То есть, мне показалось, что я шевелила ногами, но удалось ли – не знаю.

Не больно.

Тоже еще странность. После взрыва у меня должно болеть, если не все, то очень многое. А я вот… спина чуть ноет. И голова. Но это, наверное, эхо… мозгов, судя по всему там все одно нет.

Были бы – подумала, прежде чем взрыв устраивать.

– Я так испугалась! – Теттенике снова всхлипнула, а потом вытерла нос рукавом и сказала. – Нельзя так пугать!

– Я не специально.

Слабое оправдание.

А вот восприятие все‑таки возвращалось в норму. Надо же… потолок желтенький. Красиво. И цветы на нем. Причем потолок выложен мозаикой, как и цветы. Цветы красные. Синие. Яркие до того, что глаза режет. Или это тоже после взрыва?

– Мы… где?

– Там же… там… полыхнуло! И бахнуло. А потом как… над нами щит поднялся, но он хрустнул, когда бахнуло. И легионеры в стороны. И ты в сторону. Кони…

– Т‑тоже в стороны?

– Н‑нет. Закричали и побежали. И где теперь…

– Мне жаль.

Лошадей и вправду было жаль. Я со стоном села. Не сама. Теттенике сообразила помочь.

– И потом жуть… тварь верещит так, что… дом шатается. Камни сыплются.

Мда, натворила я… подвигов.

– Потом от тебя уже вынесли. Сюда. А оно как сгорело, так и кости рассыпались. Везде. И чище стало быть.

– Понятно.

Точнее ничего не понятно, кроме того, что мы пока вроде бы живы и это, несомненно, хорошо. Даже очень хорошо. Я потрогала голову, убеждаясь, что рога на месте. И вот честное слово, обрадовалась. Привыкла я к ним, однако.

– Драссар остался, – Теттенике снова носом шмыгнула.